Джунгли меня убивают

-       Вы не любите кошек? Просто Вы не умеете их готовить. (народная прибаутка)

С некоторых пор  я  не люблю кошек. Прожив на свете четыре раза по десять лет и три года или восемь пятилеток и неполную девятую, просмотрев  кучу журналов и телевизионных передач о мире животных, я , наконец, понял, что  человеку свойственно идеализировать окружающий  его мир. Еще в детстве все эти сказки о друзьях Маугли, "кошках в нашем доме" и и других сознательных и разумных братьях наших меньших лишь вводят в заблуждение ребенка, оттягивая его встречу с реалиями жизни. Как и у большинства из нас были у меня домашние питомцы. Наблюдая за их поведением, я пришел к двум однозначным выводам. Первый: мы наделяем животных качествами, присущими нам самим. И второй: живя в обществе человека, животное становится повадками позже на своих хозяев.

Но оказалось, что моя теория не совсем точна и близка к ошибке, из-за которой, как минимум, можно горько разочароваться. Поведение животных в своем социуме коренным образом коренным образом отличается от их же поведения среди людей. Две кошки, точнее, кошка серо-черного полосатого окраса по кличке Муся и ее как две капли воды похожий на свою мамочку котенок, живущие в нашем бараке, по сути, обитали в своих джунглях. Два параллельных мира - как две линии, если представить их в своем воображении, по утверждению очень умных математиков, когда-то пересекаются, где-то  за горизонтом.  

В кошачьих джунглях случилось событие. После посещения Муси ее предыдущим приплодом, выросшим в крупного  черного кота по кличке Тайсон-Уго (лучше - Тайсон) кошка с каждым днем все более заметно округлялась в боках. Ближе к тому дню, когда кошка должна была окотиться встали два вопроса:  куда девать этот кошачий прирост и на чьей шконке она разродится. Если второй вопрос был не столь существенным, в худшем случае "счастливчику" всего-навсего пришлось бы сдать постельные принадлежности в местную зоновую прачечную, то во втором случае дилемма была позабористей. Куда девать котят? Две живущие в расположении маленького барака хвостатые твари, хоть занимают мало места, но хлопот от них не  оберешься.  Путаясь под ногами у десятка разновозрастных мужиков, не горящих особым желанием уделять остатки душевного тепла (которого, к слову, не хватало и для человеческих особей) вечно голодающим животным  порой приходилось совершать воздушный полет в сторону дверей.

            Малюсенькая кухня не вмещает  всех живущих на отведенных по чьему-то  подсчету метрах. И когда продираясь (как в переполненном троллейбусе) до необходимой точки, ты спотыкаешься о кошек, срабатывает рефлекс футбольного форварда -  и вот уже пушистый комок летит в сторону по заданной траектории. К слову сказать, животных никто не притеснял,  как в истории человечества притесняют друг друга сами люди. Просто сюсюканий, как с домашними питомцами, здесь не наблюдалось. Скудный наш рацион мы делили с животными, вот только не всегда они едят то, что может есть человек.

Понимая все и оценивая ситуацию, мы на правах Homo Sapiens,  решили искусственно не выводить популяцию кошек за разумные пределы. Решено было  котят утопить.. В прошлые Мусины роды нам повезло. Кошка принесла всего двух котят. Один, по законам джунглей, не протянул и двух дней, сдох сердечный, проиграв битву за выживание.  Зеки, искренне соболезнуя случившемуся, спустили  маленькое тельце (размером с кончик хвоста взрослой особи) в унитаз.  Закрытые локальные сектора, закатанные в бетон дворики, не дали возможности предать земле существо, которое даже не успело  увидеть свет. Зато второй   выжил, и, пользуя все шесть кошачьих сосков, полных молока, быстро рос. Был упитан и резв.  

Долго мы думали, какое имя дать этому бойкому котенку, бегающему на ножках, искривленных, как колесо, любителю воды и постоянно сидящему в раковине под каплями воды из крана, толстому серо-черно-полосатому, смешно дергающему кончиком хвоста,  как змея гремучая.

- Матроскин! - резонно заявил один.

- Не...- возражали другие. И,  ссылаясь на упитанность, предлагали дразнить его "Пельменем"

- Пельмень - это баландерский расклад, - вступил в спор следующий заинтересованный,- давайте его Васькой звать.

- Васька слишком банально, - возражали в ответ.

 - Да и вообще, может, это кошка. Вот на бараке был случай, назвали кота Сережей, а он вырос и оказался кошкой, чтоб не травмировать животное так и оставили, только уменьшительно-ласкательно зовут Сереней, И чтоб ни у кого не было сомнений повесили ей на шею ниточку, унизанную бирюзовыми бусинами.

-Ну, тогда, давайте назовем Змеей. Если что, легко подправить окончание.

-Ага, Змеей! Это двусмысленно, похоже на то, как ты бы заявил, сидя в прокуренной камере жарким летом, что тебе душно.  Сразу бы услышал, что  душно только змеям в банке, а людям бывает трудно дышать.  

Во время разговора кот переходил из рук в руки, все пытались рассмотреть его половую принадлежность, расположенную между задних лап.. Так и не приндя к единому мнению ни по одному из вопросов согласились с высказыванием одного из толпы - Пусть это  будет котенок по имени "называй меня как хочешь. На том и разошлись по своим делам.  Шли недели. "Называй меня как хочешь " пользовался всеобщим вниманием, даже постовой, дежуривший в бараке, однажды принес ему Китттикэт. Маленькие, ведь они всегда такие милые и трогательные. Как к котенку прилипло  окончательное прозвище Иннокентий ил Кеша ( в кругу близких) я уже не помню. Кажется, терся Кеша как обычно в поисках пропитания или ласки  около одного  из нас, ну и был неожиданно - Чего тебе, Иннокентий?. С тех пор так и прилипло.

            Однажды в наше барачное расположение проник черный кот Уго (Тайсон). Долго сидел он на морозе, ожидая, когда откроются железные двери локального сектора.  Каким-то звериным чутьем он уловил томные страдания кошки Муси. Уго был предыдущим ее приплодом, перед Иннокентием.  Кеша еще подпитывал свой растущий организм,. пристраиваясь частенько  к кошкиным соскам, но через неделю после угиных ухаживаний Муся неожиданно отказала ему в этом удовольствии, злобно шипя при каждой попытке Иннокентия подобраться к источнику питания.Итак, после посещения черного кота,  Муся начала раздуваться, как воздушный шарик. Острожно потрогав ладонью ее круглый пушистый живот, можно было ощутить хаотичные толчки изнутри, там зародилась новая жизнь. Прошло месяца три, и  на свет появились три котенка : два черных, как папаша и один серый, в черную точку, видимо, по линии каких-то предков, снюхавшихся в свое время с лесным пятнистым серым котом.

            Вот и вернулись обитатели  нашего небольшого барака к двум первым вопросам. И если Муся уже окотилась на шконке "одного из счастливчиков", которому осталось всего лишь сдать белье в стирку, то вопрос второй - кто будет топить три живых беспомощных тельца - встал во всей неразрешимости. Десятки уголовников, совсем недавно еще таких дерзких - разбойники, грабители, убийцы, хулиганы - вдруг стали сентиментальны как барышни и отказывались брать грех на душу, несмотря на необходимость сдерживания  кошачьего бэби-бума. Не оказалось среди преступных элементов героя, способного на убийство невинных младенцев. Помощник принес коробку из картона, вату позаимствовали в рваном тюремном матрасе, и логово для кошки с котятами было готово. 

Загрузив всё это мяукающее семейство, коробку поставили ближе к теплой батарее. Коробка оказалась маловата и кошка , лежа на боку, сворачивалась в полудугу, подставив набухшие сосцы трем слепым беспомощным существам.  Полугодовалый, размером уже почти со взрослую кошку, Кеша, как завороженный подолгу смотрел внутрь коробки, бегал вокруг нее конским галопом, и , зацепившись во время одной из пробежек за оконную штору, свисающую над самой коробкой, с изяществом бегемота плюхнулся рядом с  Мусей, сорвавшись с не выдержавшей его веса ветхой тюли. Коробка    лопнула, и послышался жалобный писк.  Кто-то , взяв за шкирку этого бешеного жирдяя, откинул его в сторону.  Провели осмотр  и обнаружили, что серый в черное пятнышко уже не шевелится и не дышит.  Еще один, не успев увидеть этот причудливый мир, вернулся в царство вечной тьмы. Не прожив и суток, "пятнистый" потомок лесного кота возвратился  в небытие.  Двум оставшимся черным повезло, они избежали участи быть раздавленным старшим братом. Хоть нам и было на руку воспользоваться естественным отбором, но все же теперь за кешкиными кульбитами стали следить внимательнее, стараясь не подпускать его к коробке.

Вечером следующего дня кошачье логово было пусто. Муся и Кеша развалились на свободной шконке, мурлыкая каждый о своем.  Кеша, громко чавкая, сосал молоко, Муся своим шершавым языком мыла шерсть на лапе.  

Котят мы нашли по истошному мяуканью, так не сочетающемуся с их еще слабыми тельцами , валяющимися зарытыми под какими-то тряпками в туалете.  Разрыв тряпье, мы увидели двоих. Один отчаянно верещал, цепляясь за хрупкую жизнь, другой уже был без движения.  Хотя, возможно, в более тонких мирах он как раз был активен и догонял "пятнистого".  Чтож, обросший бородой, под стать изучаемым видам и подвидам Дарвин был прав -  выживает сильнейший. Последнего из могикан отпрыска Муси решено было взять на постоянный контроль.  Котенка уложили в коробку и положили рядом источник тепла и корма  - его непутевую мамашу.

            Черный дополз до розового кошачьего соска, ткнулся в него носом и успокоился. Мы пришли к выводу, что этот самый крепкий и живучий обитатель кошачьих джунглей, все же выживет, но утром кошка зарыла его под одеяло на пустой шконке, оттуда он вывалился и шлепнулся на пол, истошно заорал  и затих минут через пять навсегда.

 - Ну вот, -  резюмировал кто-то из толпы, -  топить не пришлось, они их сами перебили...

Трупик черного магиканина был спущен в унитаз, вслед за своими собратьями, со всеми почестями, соответствующими статусу слепого котенка двух дней от роду.  Муся и Кеша не заметили отсутствия трех пискунов. 

Валяясь в коробке , Кеша по-прежнему сосет розовый мусин сосок, периодически пытаясь ухватить кошку за холку и пристроиться сверху.  Муся на эти попытки отчаянно шипит  и отбивается от настырного сосунка-кавалера.  Тайсон уже сидит возле металлической двери локального сектора, ожидая, когда она будет открываться. По запретной полосе идет кинолог, ковыряя спичкой в зубах,  где застряло мясо плохо пережеванного трупа какой-нибудь коровы. Его пес бежит в сторону Тайсона, на ходу роняя слюну.  Я думаю о божественном происхождении всего сущего и как о вершине этой пирамиды - Человеке. Джунгли меня убивают.